Предлагаем перевод статьи профессора экономики и политических наук в Калифорнийском университете в Беркли Барри Эйхенгрина, написанную для Project Syndicate.

Барри Эйхенгрин

100 лет назад, в апреле 1925 года, Уинстон Черчилль, занимавший пост министра финансов, принял судьбоносное решение - вернуть фунт стерлингов к золотому стандарту по довоенному курсу.  

Черчилль, во многом как и нынешний министр финансов США Скотт Бессент, разрывался между двумя целями. С одной стороны, он хотел сохранить позиции стерлинга как ключевой валюты, вокруг которой вращалась вся международная валютная система, и сохранить статус Лондона как ведущего международного финансового центра. С другой стороны, он видел достоинства в более конкурентоспособном, или «девальвированном» фунте, который мог бы стимулировать британское производство и экспорт.

Почему Черчилль выбрал первое, точно неизвестно. Исторический опыт (при золотом стандарте до Первой мировой войны Британия обладала экономическим превосходством) указывал на необходимость восстановления прежней монетарной системы. Лондонский Сити, то есть финансовый сектор, лоббировал возврат к довоенному курсу фунта к золоту и доллару. Наиболее убедительный оппонент, Джон Мейнард Кейнс, был не столь убедителен, когда у него появился шанс представить свои аргументы министру.

Последствия оказались во многом предсказуемы. Стерлинг вернул себе роль ключевой международной валюты, а Сити – позиции финансового центра. Впрочем, теперь им приходилось конкурировать с Нью-Йорком и долларом, который приобрёл больше значения из-за военных потрясений в Европе и создания Федеральной резервной системы, поддерживавшей финансовые рынки в США.

Как и прогнозировалось, британский экспорт стагнировал. Экспорту никак не шёл на пользу сильный фунт и высокие процентные ставки, которые требовались для поддержания курса. Но нельзя торопиться с выводом, что плохие показатели британской экономики объяснялись исключительно курсом валют. Например, экспортные отрасли, на которые традиционно опиралась Британия (текстиль, сталь, судостроение), испытывали острую конкуренцию со стороны стран, которые индустриализировались позже и поэтому имели более современное оборудование, включая США и Японию. Отчасти это похоже на конкуренцию со стороны Китая и других развивающихся стран, с которой сегодня сталкивается промышленность США.

Даже после девальвации фунта в 1931 году Британии было очень трудно создавать новые отрасли с передовыми технологиями – производство электротехники, автомобилей, бытовых товаров длительного пользования. США и другие страны быстрее внедряли новые технологии и методы производства, например, конвейерную сборку. Сильные профсоюзы отпугивали инвестиции. Работников с нужными навыками и трудовой этикой не хватало. Всё это весьма похоже на жалобы, которые можно услышать сегодня от операторов нового полупроводникового завода TSMC в Аризоне или заводов Samsung по производству чипов в Техасе.

И, конечно, ситуация усугублялась тем, что 30-е прошли под знаком торговых войн и десятилетней депрессии.

Несмотря на все эти проблемы, фунт сохранял роль международной валюты в 1930-е годы. Более того, он даже вернул часть позиций в качестве резервной и платёжной валюты, уступленных доллару в предыдущие десятилетия. В целом Британия успешно сохраняла банковскую и финансовую стабильность, в то время как США пострадали от трёх мощных банковских и финансовых кризисов.

Уроки для тех, кто стремится сохранить статус доллара как мировой валюты, очевидны.

1.    Избегать финансовой нестабильности, что в нынешнем контексте означает не допускать, чтобы проблемы криптовалют перекинулись на остальную банковскую и финансовую систему.

2.    Реже вводить пошлины, потому что широкое международное использование доллара в значительной степени объясняется торговыми отношениями Америки с остальным миром.

3.    Сохранять геополитические альянсы страны, поскольку именно партнёры-союзники с наибольшей вероятностью будут считать Америку надёжным хранителем их иностранных активов и покупать её валюту для демонстрации доброй воли.

Судя по всему, Америка пошла противоположным путём, ставя под угрозу финансовую стабильность, хаотично вводя пошлины, отчуждая партнёров-союзников. Всё, что было достигнуто за долгое время, можно уничтожить в мгновение ока – или росчерком президентского пера. Черчилль понимал эти риски. По его словам, «строительство может быть медленным и трудоёмким делом многих лет, а разрушение – необдуманным поступком одного дня».

Project Syndicate, 2025
www.project-syndicate.org