Кабинет Данила Хачатурова оформлен в японском стиле: живописные панно на стенах, удобные диваны и кресла, рабочий стол. Тему восточного гостеприимства завершает сад камней на крыше офиса - туда можно выйти прямо из кабинета. В общем, обстановка располагает к размышлению. Недавно стало известно, что ФАС одобрила покупку акционерами «Росгосстраха» страховой группы «Капиталъ», обслуживающей «Лукойл», и сейчас Хачатуров размышляет, как управлять этим огромным бизнесом. Своими размышлениями он поделился с «Ведомостями».

Ранее Хачатуров говорил, что 75% минус 4 акции ОАО «Росгосстрах» он контролирует совместно с партнерами. По данным «Ведомостей» от источников, знакомых с Хачатуровым, он контролирует Русь-банк и «Российское автомобильное товарищество».

- Как развивается ситуация с увеличением капитала «Росгосстраха» и участием государства в этом процессе?

- Полтора года назад мы защитили стратегию развития «Росгосстраха» до 2012 г. на совете директоров, его председатель - директор департамента финансовой политики Минфина Алексей Саватюгин. У государства блокпакет акций ОАО «Росгосстрах», 25% плюс 4 акции, а уставный капитал - всего 649 млн руб. Для лидера российского страхового рынка это очень мало. Чтобы выйти на заложенный в стратегии уровень по собираемой премии, прежде всего необходим собственный капитал. Поэтому мы предложили государству провести допэмиссию и пропорционально увеличить капитал. Это жизненно необходимо, ведь наша цель - в течение 4-5 лет стать компанией № 1 в Центральной и Восточной Европе с премией не менее 7 млрд евро в год. Мы сделали государству еще одно предложение - об участии в допэмиссии «Росгосстраха» его сотрудников и страховых агентов. Это будет своего рода народное IPO, хотим, чтобы работники были вовлечены в процесс развития компании. Государство эти инициативы поддержало полностью.

- Что было дальше?

- Начались переговоры и юридические процедуры. Сначала нужно вывести «Росгосстрах» из списка стратегических предприятий. Поэтому Минэкономразвития подготовило письмо в адрес президента о необходимости исключения компании из этого списка. Дальше государство должно решить, либо пропорционально участвовать в эмиссии, либо разрешить нам ее выкупить. В этом случае доля государства уменьшится, но в денежном выражении останется прежней. За пять лет с момента приватизации капитализация «Росгосстраха», по нашим оценкам, выросла более чем в 10 раз. Настолько подорожала и доля государства, хотя оно не вложило ни рубля.

- До чего вы договорились с государством?

- Насколько я знаю, в федеральном бюджете на этот год не запланированы средства для участия государства в допэмиссии акций нашей компании. Но выходить из «Росгосстраха» никто не собирается. Зачем государству это делать, ведь его доля будет только дорожать. Вместе с тем в Минфине не против, чтобы эта доля снизилась, к примеру, до 15%. И мы очень надеемся, что летом на собрании акционеров государство проголосует за увеличение капитала.

- А если государство решит продать свой пакет на рынке?

- Руководству компании, акционерам и сотрудникам очень бы не хотелось продажи на этом этапе госдоли стороннему инвестору. Это только навредит «Росгосстраху». Дать нам стратегического инвестора сегодня, тем более иностранного, - значит остановить развитие компании. Многие из крупных иностранных игроков, уже пришедших в Россию, хотели бы избавиться от такого сильного конкурента, как «Росгосстрах». Тем более что среди крупных страховщиков наша компания, по сути, единственная российская. И хотим такой остаться. Даже если случится самое худшее и государство решит продать блокпакет, его вряд ли кто-то купит, не договорившись с нами.

- Какова политическая и социальная составляющая в участии государства в капитале компании?

- «Росгосстрах» занимается компенсациями по долгам советского Госстраха и будет делать это в любом случае. Средства выделяет госказначейство, мы оформляем документы. Уже только по этой причине, на мой взгляд, государство должно сохранить свою долю.

- По какой схеме планируете продать акции работникам «Росгосстраха»?

- Есть несколько вариантов. Например, создать специальный фонд. Когда будет решение о допэмиссии, мы после консультаций с юристами поймем, как именно это сделать.

- В числе участников приватизации госпакета «Росгосстраха» был некий иностранный инвестфонд. Чей он, как называется?

- Фонд действительно был, это правда, реальный, не офшорный. Его доля давно выкуплена консорциумом инвесторов.

- Главным исполнительным директором «Росгосстраха» недавно назначен Якоб Вестерлакен из Fortis. Как ему российские реалии?

- Сегодня мы конкурируем с крупнейшими западными страховщиками - Allianz, Axa, AIG, Zurich и др. Все они используют свои западные технологии и опыт, поэтому мы предложили Вестерлакену прийти в «Росгосстрах». Он уже съездил со мной в Краснодар, Киев, Санкт-Петербург и был приятно удивлен положением дел. У страховщиков и на Западе, и у нас, по сути, одни и те же профессиональные проблемы. Разница в другом. На Западе кредитные и страховые истории клиентов связаны друг с другом. Если ты обманул страховую компанию, то в этот же день у тебя вырастут проценты по банковским кредитам, ставки по страхованию, все подряд, т. е. ты «попадешь» на всю жизнь! Люди везде одинаковы, и, если не хочешь, чтобы обманывали, не надо искушать безнаказанностью.

- С чем связано назначение вашего брата Сергея исполнительным директором компании? Чем он занимается?

- Родственные отношения тут ни при чем, нас обоих это и так сильно смущает. Но руководство такой огромной компанией - не игрушки, это серьезная ответственность. Здесь либо «спасибо», либо «до свидания». Сергей, на мой взгляд, удачно справился с проектом централизации урегулирования убытков, с внедрением одной из лучших в Европе автоматизированной системы, которую сделали американцы. Сегодня в автостраховании мы обслуживаем клиентов по «зеленому коридору» (когда повреждено не более двух деталей автомобиля) за 3-5 дней. В Западной Европе и то дольше. Для нас плохой срок урегулирования, когда мы начинаем разбираться, - более двух недель, что для некоторых компаний счастье.

Заметных улучшений в работе добился именно Сергей, хотя, если честно, даже я сначала сомневался в успехе. На новой должности он ведет урегулирование убытков, курирует региональную сеть, занимается вопросами закупок, операционным и IT-блоком. Нынешний пост Сергея - не второй по значимости после меня. Вся оперативная деятельность «Росгосстраха» - ответственность Вестерлакена, я же займусь вопросами стратегии и развития группы компаний.

- На Сергее ведь не только ответственность, но и доля в компании? У вас, как у братьев Саркисовых (совладельцы «РЕСО-гарантии»), все пополам?

- Без комментариев.

- «Росгосстрах» не раскрывает своих акционеров. Почему?

- Мы не публичная компания и не обязаны это делать.

- Как развивается бизнес «Росгосстраха» за рубежом?

- Мы довольны. Наша украинская «дочка» «Провидна» входит в десятку лидеров рынка. Хотя это некоторым не нравится. Отдельные местные радикалы даже требуют убрать с логотипа компании орла, потому что он ассоциируется с российскими государственными символами. Естественно, мы ничего убирать не собираемся. Согласно маркетинговым исследованиям на Украине бренд «Провидны» по доверию и узнаваемости занял 3-е место. И это фактически за один год работы.

- Планируете выходить в другие страны СНГ?

- Конечно. До конца года мы должны появиться в Белоруссии и Молдавии. Что именно там будет создано - наше представительство, филиал или «дочка», пока не готов сказать. Может быть, в 2009 г. придем в Казахстан. В Средней Азии и Закавказье «Росгосстрах» тоже будет.

- Страховщики боятся, что введение ряда новшеств в ОСАГО - прямое урегулирование убытков, оформление аварии без гаишников, «новое за старое» - не просто ударит по карману, но и заставит их покинуть этот рынок. «Росгосстрах», продающий четверть всех полисов ОСАГО в стране, разделяет опасения коллег?

- Нас это, конечно, беспокоит. ОСАГО приносит прибыль в Москве, Подмосковье, еще в нескольких регионах, где тариф позволяет. А из убыточных регионов уже сегодня многие страховые компании уходят. И это движение будет продолжаться, потому что есть регионы, приносящие убытки четвертый год подряд. Если бы страховщики пытались кого-то обмануть, они не фиксировали бы убытки по автострахованию, как, например, «Росно» (по предварительным данным МСФО за 2007 г., ОСАГО и каско принесли «Росно» убыток около $40 млн. - «Ведомости»). Никто не может укладываться в прописанные в законе нормативы расходов на ведение дел (РВД) и комиссионные, которые выплачиваются страховым агентам и партнерам. Те цифры по убыточности, которые называет Минфин, замечательные, но к убыточности надо прибавлять реальные РВД и комиссии!

- А на сколько необходимо увеличить тариф ОСАГО (сейчас базовая ставка - 1980 руб.)?

- Тариф надо повышать не менее чем на 25-30%. Кроме убыточности есть еще инфляция, которая съела половину тарифа, существенно выросла и продолжает расти стоимость нормочаса у автодилеров, а также иные расходы, ведь только зарплата с момента введения ОСАГО выросла в 2,5-3 раза. У страховщиков нет сверхприбыли, как пишут некоторые журналисты. Если бы это было правдой, страховые компании с такой скоростью из регионов не уходили бы и не разорялись.

- Так все-таки ОСАГО для вас убыточно или прибыльно?

- 2007 год мы закрыли на уровне 2,5% рентабельности. Те, кто работает только в Москве, смогут продержаться в плюсе еще пару лет. Многие из работающих по всей стране компаний уже в минусе.

- Какова прибыль всего «Росгосстраха» по итогам 2007 г.?

- Мы в небольшом плюсе, такую задачу и ставили - выйти в 2007 г. на положительный результат по прибыли, хотя бы плюс рубль. Чистая прибыль группы - 3 млрд руб. - получена не от операционной деятельности компании, а в результате переоценки ценных бумаг в инвестпортфеле «Росгосстраха». Сегодня мы финансируемся сами, не имея возможности тратить собственный капитал на развитие, но после допэмиссии ситуация должна значительно улучшиться.

- Сколько сейчас, по-вашему, стоит «Росгосстрах»?

- По моим ощущениям, около $1,5 млрд плюс-минус $200 млн. Без учета стоимости «Капитала». Чтобы оценивать все вместе, надо сначала структурировать группу.

- «Росгосстрах» - титульный спонсор чемпионата России по футболу. Какую отдачу получаете вы от этого партнерства?

- Невозможно подсчитать в цифрах, это же инвестиции в имидж, в бренд, плюс выражение нашей социальной ответственности.

- То есть вас попросили поддержать футбол?

- Честно говоря, и просить особо не надо было. Кто не знает, что с футболом у нас проблемы, причем решить их можно только сообща. Для меня как человека, который серьезно увлекался футболом, это очевидно. С другой стороны, наше партнерство - это очень хорошо, ведь футбол - самый массовый вид спорта, а «Росгосстрах» - массовая компания. И все же для нас это больше социальная ответственность, чем реклама.

- «Российское автомобильное товарищество» (РАТ) - ваш личный проект или «Росгосстраха»?

- Можно сказать, личный. У «Россгосстраха» с РАТ соглашение о сотрудничестве, как со многими другими компаниями. Это отдельный интересный проект, им занимается самостоятельная команда. А как клиент я работой РАТ доволен.

- Помогли в аварийной ситуации на дороге?

- Мне - нет, моим водителям - да. Например, как-то пробило сразу два колеса, через 20 минут после звонка в РАТ приезжает машина техпомощи, и, пока меняют колеса, водители пьют кофе. Они, наверное, специально это делают, чтобы кофе попить. (Смеется.) И зимой, когда человек не может запустить двигатель, приедут и помогут. И все это за 3600 руб. в год (стоимость карты РАТ. - «Ведомости»), количество вызовов не ограничено. Уже сегодня РАТ работает в 15 регионах. У такого автотоварищества огромная целевая аудитория, особенно если РАТ сможет удержаться в рамах нынешней ценовой политики.

- Зарабатывать компания будет на масштабах?

- Конечно. Поэтому поднять такой проект смогут только люди, понимающие теорию больших чисел.

- Насколько серьезно мировой финансовый кризис отразился на России? Что, на ваш взгляд, ждет нас дальше?

- По моим ощущениям, кризис будет продолжаться и до конца этого года не завершитQϮ Я думаю, это не кризис ликвидности, а кризис доверия - банков друг к другу, банков к клиентам, финансовых регуляторов к банкам. Как следствие, несколько крупных китов мирового бизнеса всплывут пузом вверх и только после этого рынок очистится. Я скептически отношусь к утверждениям, что кризис Россию не затрагивает. Сегодня рынок длинных денег для нас, как и для всего мира, закрыт. Бума IPO, еврооблигаций сейчас нет. Это приведет к тому, что длинные проекты, не связанные с бюджетным финансированием, остановятся. За дефицитом средств последует продажа активов, и их будет так много, что владельцы будут вынуждены снижать цену.

- И вы готовы купить подешевевшие активы? Что, например?

- Если бы меня поддержали Сбербанк, ВТБ и ВЭБ (а я обязательно обращусь к ним), то такой консорциум мог бы замахнуться на крупнейшие американские страховые компании. Была бы такая возможность, не упустил бы и AIG, почему нет? Только представьте: Россия в страховании сразу бы вырвалась на 1-е место в мире! Это уникальная возможность! Если государство поддержит подобную сделку, например, частичным финансированием, это реально. Смогла же китайская страховая группа Ping An при поддержке государства купить 4% Fortis. Три года назад в Китае я говорил с руководством Ping An, так они тогда даже подумать не могли, что купят долю в Fortis. Тот же Сбербанк может получить одобрение государства и посмотреть, скажем, в сторону Citigroup, которая в марте стоила меньше собственного капитала. Но такая возможность будет еще полгода-год, потом ситуация изменится. Впрочем, это вопрос готовности к таким действиям. Что касается нас - мы готовы.

Если бы в 1992 г. у Госстраха не списали за один день страховые резервы на $65 млрд, «Росгосстрах» сейчас был бы равен Allianz. Ну чем мы хуже?

- А продавать активы не планируете? Например, Русь-банк?

- Как председатель совета директоров банка, точно могу сказать, что о продаже речь не идет. Оперативным управлением банка занимаются банкиры, я в это не вмешиваюсь. А «Росгосстрах» и Русь-банк не работают как эксклюзивные партнеры. Сеть «Росгосстраха» продает продукты ВТБ, МДМ-банка, «Уралсиба», «Ренессанс кредита» и сотрудничает с сотнями банков.

- Какая доля компании «Легион-девелопмент» принадлежит вам?

- Как собственнику - никакая. Я просто участвую в фондах, которые, в свою очередь, являются инвесторами проектов «Легиона». Как и Русь-банком, проектами «Легиона» я не занимаюсь. Там на каждый проект собирается отдельный пул инвесторов.

- Журнал Forbes год назад оценил ваше состояние в $1,3 млрд. Вы по-прежнему считаете эти оценки бредом? Они что, так сильно ошибаются в оценках?

- Дело не в ошибках, а в методике подсчета. Оценить PޑQޑϐݐؐՠвладельцеҠпубличных компаний просто. А как считать меня и остальных, если журналисты даже точных долей в компаниях не знают, не понимаю. Но некоторые, конечно, обращают внимание на эти цифры. Например, моя домработница с удивлением прочитала обо мне в Forbes и сразу попросила поднять ей зарплату. (Смеется.)